Кубофутуризм

(по-французски cubofuturism)

Локальное направление в русском авангарде (в живописи и в поэзии) начала XX века. В изобразительном искусстве кубистическое разложение форм, усвоенное из творческого метода, сформулированного Пикассо и Браком, совместилось с художественными приемами еще одного европейского направления в искусстве - футуризма. Изобретенный итальянскими художниками и литераторами, футуризм увидел главный пафос современной жизни в динамике нарождающейся "электрически-машинизированной" цивилизации, которая должна была окончательно вытеснить всю прошлую гуманистическую культуру.

Для произведений футуристов характерны совмещение точек зрения, резкие цветовые контрасты, деформация и умножение контуров предметов, предпочтение динамических сюжетов. Основные работы были созданы в период 1911-1915 г. Наиболее характерные картины кубофутуризма вышли из-под кисти К.С. Малевича, а также были написаны Бурлюком, Пуни, Гончаровой, Розановой, Поповой, Удальцовой, Экстер и другими.

Первые кубофутуристические работы Малевича экспонировались на знаменитой выставке 1913 г. «Мишень», на которой дебютировал и лучизм Ларионова. По внешнему виду кубофутуристические работы перекликаются с созданными в то же время композициями Ф. Леже и представляют собой полупредметные композиции, составленные из цилиндро-, конусо-, колбо-, кожухообразных полых объемных цветных форм, нередко имеющих металлический блеск. Уже в первых подобных работах Малевича заметна тенденция к переходу от природного ритма к чисто механическим ритмам машинного мира («Плотник», 1912 г., «Точильщик», 1912 г., «Портрет Клюна», 1913 г.). Наиболее полно кубофутуристы были представлены на «Первой футуристической выставке «Трамвай В» (февраль 1915 г., Петроград) и частично на «Последней футуристической выставке картин «0,10» (декабрь 1915 — январь 1916 г., Петроград), где Малевич впервые поразил публику своим новым изобретением — супрематизмом.

Кубофутуристы-художники активно сотрудничали с поэтами-футуристами из группы «Гилея» А. Крученых, В. Хлебниковым, Е. Гуро. Не случайно их работы называли еще «заумным реализмом», подчеркивая алогизм и абсурдность их поздних композиций. Малевич, между тем, считал алогизм кубофутуристических работ специфически русской характерной чертой, отличавшей их от западных кубистов и футуристов.

В литературе кубофутуристами называли себя представители одной из главных групп поэтов-футуристов: Хлебников, Бурлюки, Гуро, Крученых, Маяковский. Основные эстетические принципы кубофутуризма, легшие в основу русского литературного футуризма, были сформулированы этой группой поэтов в ряде манифестов, главными среди которых были «Пощечина общественному вкусу» (декабрь 1912 г.) и манифест в сборнике «Садок судей II» (1913 г.). Суть художественно-эстетической платформы кубофутуризма сводилась к тому, что они остро ощутили наступление принципиально нового этапа в жизни и культуре и поняли, что для его выражения в искусстве требуются принципиально новые художественные средства. Манифестарно призывая сбросить с «Парохода современности» всю классическую литературу от Пушкина до символистов и акмеистов, они ощущали себя «лицом» своего времени, его «рогом», трубящим их словесным искусством.

Кубофутуристы выдвинули «новые принципы творчества», среди которых главными стали: утверждение права поэта на расширение поэтического лексикона за счет «произвольных и производных слов»; усмотрение содержания слова в его «начертательной и фонетической характеристике»; акцентация внимания на семантике приставок и суффиксов, на значимости авторского письма: почерка, помарок и виньеток в рукописи, как знаков «творческого ожидания» и т.п.; отрицание правописания во имя свободы личностного выражения и знаков препинания для усиления семантики «словесной массы»; повышенное внимание к гласным как знакам времени и пространства и к согласным как символам цвета, звука, запаха; слово провозглашается творцом мифа; в качестве новых и значимых тем поэзии осмысливаются «ненужность, бессмысленность, тайна властной ничтожности».

Кубофутуристы отождествили поэтическое слово с вещью, обратили его в материал, способный к любой трансформации, поэтическое слово мыслилось ими универсальным «материальным» средством постижения основ бытия и переустройства реальности. Полагая основным критерием стихотворного текста «затруднённость» его восприятия, «гилейцы» следовали в создании поэтической конструкции логике пространственных искусств, стремились к семантической «уплотнённости», к столкновению и взаимопроникновению ассоциативных ходов, пытаясь выразить элементами поэтической речи чисто пластические характеристики — «плоскость», «фактуру», «сдвиг».

Это вело к поискам «самовитого слова», т.е. к словообразованию, граничащему с абстракцией, к звукоподражаниям, призванным передать зримый мир звуками, к использованию поэтических неологизмов, и, одновременно, архаизмов, фольклорной и бытовой лексики, пренебрежению грамматическими законами, в конечном итоге — к «заумному языку». Большое значение кубофутуристы придавали также зрительной форме слова (фигурные стихи, графико-словесные композиции, литографированные издания).

История литературы XX в. показала, что все эти радикальные находки кубофутуризма были востребованы и развиты в самых разных направлениях авангарда, модернизма, постмодернизма и составили фундамент пост-культуры. Уже в 1914 г. кубофутуристы и эгофутуристы (И. Северянин и др.) в манифесте «Идите к черту» отказались от «случайных кличек» эго и кубо и «объединились в единую литературную компанию футуристов».